Труд как сфера социальной дифференциации современного общества. Трудовая деятельность

Представления о труде на уровне обыденного сознания можно в целом охарактеризовать следующим образом. Многие люди связывают труд с трудностью, с неизбежностью, хотя иногда и с радостью, и с невозможностью для себя оказаться без дела…

В сознании многих людей представления о труде меняются в ходе жизни . У начинающих трудиться - много радостных ожиданий и иллюзий по отношению к труду, хотя у кого-то это перемешивается с чувством страха перед трудовой самостоятельной жизнью. Позже для многих наступает некоторое разочарование и скепсис по отношению к труду. В зрелом возрасте у кого-то постепенно формируется интерес и устойчивая склонность к "своему" делу (человек "втягивается" в свою работу). Перед пенсией и после выхода на пенсию у многих людей отношение к труду чаще положительное (вспоминают чаще "только хорошее"), а значительная часть пенсионеров переживают из-за своей бездеятельности…

Тема труда издавна волнует лучшие умы человечества. Ниже приводятся некоторые мысли и высказывания о труде известных деятелей культуры, наук и политики :

• Ничто так, как труд, не облагораживает человека. Без труда человек не может соблюсти свое человеческое достоинство" (Л.Н. Толстой);

  "Жизнь без труда - воровство, труд без искусства - варварство" (Д. Рескин);

  "Труд - это отец удовольствия" (Стендаль);

  "Работа избавляет нас от трех великих зол: скуки, порока и нужды" (Вольтер);

  "Если хочешь, чтобы у тебя было мало времени, то ничего не делай" (А.П. Чехов);

  "Лучше ничего не делать, чем делать ничего" (Л.Н. Толстой);

  "Свободный труд нужен человеку не сам по себе, а для развития и поддержания в нем чувства человеческого достоинства" (К.Д. Ушинский);

  "По степени большего или меньшего уважения к труду и по умению оценивать труд... соответственно его истинной ценности - можно узнать степень цивилизованности народа" (Н.А. Добролюбов);

  "К занятому человеку редко ходят в гости бездельники, к кипящему горшку мухи не летят" (Б. Франклин);

  "Тот, кто хочет - делает больше, чем тот, кто может" (Г. Мерье);

  "Труд не позорит человека; к несчастью попадаются люди, позорящие труд" (У.С. Грант);

  "В дом труженика голод заглядывает, но зайти туда боится" (Б. Франклин);

  "Жена писателя никак не может понять одного: когда писатель глазеет в окно, он тоже работает" (Б. Рэскоу);

  "Если бездельник не раздражает вас, значит, вы сами чем-то похожи на него" (Э.У. Хоу).

Особый интерес представляют философские представления о труде. Для лучшего понимания специфики психологии труда полезно рассмотреть понятие "труд" в более широком, философском контексте, поскольку труд - это явление общекультурное, более того, - это явление, прежде всего, этическое. В рамках данного пособия сложно дать полную картину мнений по этому поводу. Ограничимся лишь некоторыми, наиболее важными для темы данной книги точками зрения.

Если соотносить понятия: труд, учеба, игра, отдых , то надо помнить о том, что труд - это, прежде всего, целесообразная продуктивная деятельность, имеющая свой определенный результат. Хотя при более пристальном анализе оказывается, что и игра, и учеба также имеют свой специфический результат, поэтому сложно провести четкую границу между этими понятиями.

Крайне важны для нас взгляды на природу труда К. Маркса , положившие основу не только современному пониманию трудовой деятельности, но и ставшие во многом основой для развития отечественных представлений о человеческой деятельности в более широком плане (см.Маркс, Энгельс, Ленин, 1984 ). В целом, основные положения К. Маркса сводятся к следующему:

Основные характеристики труда:

Это целенаправленная деятельность ("пчела, выстраивающая свои замечательные соты, всегда уступает даже самому плохому архитектору, поскольку она действует инстинктивно, у нее нет осознанной цели").

Труд носит предметный характер (в самом общем плане - труд воздействует на "природу").

Труд носит орудийный характер: рабочий (в своем сознании) отделяет себя от условий, хотя в реальном процессе труда этого разделения не происходит; вещественные условия - это в самом общем виде - средства труда, т.е. тот предмет, которым он воздействует на материал; "предмет, которым человек овладевает непосредственно… становится средством труда, органом, который он присоединяет к органам своего тела, удлиняя таким образом, вопреки библии, естественные размеры последнего"…(мы еще познакомимся с более "современными" подходами, где также говорится о продолжении человеческих способностей в средствах труда, но уже с использованием иных терминов - "органопроекция" и "объектопроекция" - см. тему 6 ).

Труд (как деятельность) материализуется в предмете труда: из формы деятельности труд переходит в форму бытия, в форму предмета; изменяя предмет, труд изменяет свою собственную форму, т.е. преобразует самого (трудящегося) человека.

Труд носит общественный характер (поскольку в труде человек "подчиняется чужой воле", то и к результатам своего труда он относится как к "чужому результату"… "так, труд отрицаемый как изолированный труд, на самом деле является утверждаемым общественным или комбинированным трудом").

Историческое разделение труда:

Само разделение труда по различным отраслям и видам деятельности (разделение на профессии) рассматривается как условие прогресса, т.к. в результате повышается качество производства.

Разделение труда (особенно на труд "физический" и "умственный") рассматривается также как основное условие возникновения социального неравенства и классов, т.к. были выделены те, кто управляет и те, кто подчиняется.

Труд существует в двух основных формах:

"Живой труд" (как возможность создания благ и богатства - это сам процесс труда, сама трудовая деятельность).

Абстрактный труд, выраженный в стоимости произведенных благ (хотя стоимость определяется часто не качеством, полезностью товара, а его оценкой покупателями). При этом часто имеется несоответствие между затраченным трудом ("живым трудом") и его стоимостью (работник не всегда получает соответствующее вознаграждение, т.е. абстрактный труд).

Это в свою очередь позволяет несправедливо перераспределять абстрактный труд (например, тот, кто вообще не трудится, может иметь много денег - это проблема, поставленная еще Платоном, еще в раннем христианстве). В результате происходит "отчуждение труда от капитала", т.е. происходит обесценивание живого человеческого труда.

Заметим, что сами деньги (капитал) могут рассматриваться как "аккумуляторы" человеческих сил, способностей, надежд и т.п. Иными словами, деньги - это своеобразные "частички человеческих душ" . По К. Марксу, важнейшим результатом труда является не производимый товар, а "сам человек в его общественных отношениях".

4. В качестве идеала для К. Маркса выступает "гармонично развитый индивидуум", понимаемый как работник, постоянно сменяющий различные виды деятельности, осваивающий их и становящийся разносторонним человеком, лучше осознающим свое место в мире. К. Маркс категорически выступал против идеи "призвания", которое закрепляет за человеком на всю жизнь определенную рабочую функцию. Он писал: "Природа крупной промышленности предполагает постоянное движение работника… каждые пять лет необходимо осваивать новую профессию". Заметим, что опыт западных стран во многом подтвердил эти идеи К. Маркса, появился даже термин "непрерывное профессиональное образование".

5. Важнейшим условием развития самого человека является свободное от несправедливого, рутинного труда время, где само время понималось как "пространство развития личности". Капитализм предоставил свободное (для развития) время для определенных социальных слоев общества (для эксплуататорских классов) и в этом его исторический смысл. Это тем более важно, что и другие люди, ориентируясь на высшие слои общества, также подтягиваются в своем развитии. Но при этом К. Маркс и Ф. Энгельс в своих трудах обозначили главную проблему - как обеспечить свободное (для развития) время большинству людей, а это возможно лишь при переходе к новой формации - к социализму…

Интересную попытку связать подобные рассуждения К. Маркса и Ф. Энгельса с психологическим пониманием труда сделал Э. Фромм (см.Фромм, 1992 ). Говоря об "отчужденном характере",Э. Фромм определяет его как потерю человеком идентичности, как разъединение (отчуждение) человека и дела, которым он занимается, в результате чего "утрачивается ценность самого труда" и на первое место выходит ценность "продажи своего труда". В такой ситуации человек из субъекта труда превращается скорее в "товар" на "рынке труда и услуг"...

Если, по К. Марксу, "труд опредмечивается в капитале", а, по Э. Фромму, главной психологической особенностью трудящегося человека становится его "идентичность своему делу" (ощущение этой идентичности), то все-равно остается открытым вопрос: каковы же смыслы трудовой деятельности, которые во многом и определяют труд конкретного человека. Заметим, что, только выходя на уровень смыслов деятельности конкретного человека, мы сможем рассматривать труд как психологическое явление.

Перспективным здесь представляется выделение такого понятия, как "чувство (или ощущение) собственной значимости" , которое возникает у человека в результате успешного выполнения какого-то определенного дела, в частности, в результате успешного труда (Пряжников, 2000б ). Только успешно создавая что-то, человек осознает себя в качестве настоящего субъекта, а также осознает улучшение самого себя, ведь известно, что, улучшая окружающий мир, мы улучшаем и себя в этом мире. Еще К. Маркс говорил, что "главным результатом труда являются не производимые товары, а сам человек в его общественных отношениях".

Причем способствует такому развитию человека в труде не всякая работа, а только такая, которая позволяет максимально раскрыть и развить таланты, заложенные в каждом человеке, только при возможности осуществляться гармоничному развитию, понимаемому как сменяющие друг друга формы трудовой деятельности, не дающие человеку превращаться в узкого, ограниченного лишь рамками своей деятельности специалиста, в "профессионального кретина" (или в "профессионального идиота"), как достаточно образно и эмоционально характеризовал "узких специалистов" К. Маркс.

Введение понятия "ощущение (чувство) собственной значимости" позволяет выделить новые смыслы трудовой деятельности конкретных людей. Важно также подчеркнуть, что человек в своем труде стремится к лучшему, а в идеале - стремится к самому лучшему, к элитному. При этом чувство собственной значимости (в идеале - собственной элитарности) позволяет по-новому анализировать и проблемы, возникающие при распределении благ, получаемых в труде.

Если в социально-экономической концепции К. Маркса люди обмениваются овеществленными и опредмеченными результатами труда (в частности, деньгами и капиталами), то при психологическом рассмотрении получается, что люди обмениваются быть может более важными вещами - чувствами собственной значимости (чувствами элитарности) . Правда, остается еще и другая проблема - само чувство собственной значимости (чувство элитарности) понимается каждым человеком по-своему, что порождает либо путаницу в том (что же все-таки обменивается?), либо порождает различные спекуляции и манипуляции по этому поводу (см.Пряжников, 2000а, 2000б ).

Причем, как и у К. Маркса, так и у Э. Фромма возможны, к сожалению, случаи, когда человек отчуждается от своего труда. Так же и при нашем рассмотрении человек отчуждается от полагающемуся ему за труд чувства собственной значимости, гордости за успешно выполненную работу. Даже тогда, когда у человека несправедливо забирают большую часть заработанного им, его, прежде всего, лишают возможности ощущать себя подлинным субъектом, хозяином своего труда, лишают гордости и радости за свой труд.

И тогда получается, что тот, кто честно и эффективно трудится, не всегда радуется этому, а тот, кто научился дорого продавать свой менее качественный труд, или научился несправедливо перераспределять ("оттягивать") чувство собственной значимости у других людей с помощью различных коммуникативных игр и приемов, тот и ощущает себя намного лучше ("элитнее").

Эти размышления близки пониманию "первичного блага", выделенного философом и социологом Дж. Ролзом в его известной книге "Теория справедливости" (см. Ролз, 1995 ). По Дж. Ролзу, само"первичное благо" - это, прежде всего, "чувство собственного достоинства" . Само чувство собственного достоинства (по Дж.Ролзу) включает два основных аспекта. Во-первых, оно включает "ощущение человеком своей собственной значимости, его твердое убеждение в том, что его концепция собственного блага, жизненного плана заслуживает реализации". Во-вторых, самоуважение включает уверенность в собственных способностях, поскольку во власти человека выполнить собственные намерения.

Таким образом, достойным может считать себя только тот человек, который "уверен в собственных способностях" и готов реализовать свою концепцию блага, т.е. готов выступить субъектом построения своего счастья. Но человек живет и трудится в реальном обществе и взаимодействует с другими людьми, и у всех этих людей есть свои "концепции блага", которые часто вступают друг с другом в неизбежные противоречия. И только в "справедливом обществе", отмечает Дж. Ролз, люди должны стремиться к тому, чтобы уравновесить свои интересы, т.е. "договориться" и пойти на определенные уступки друг другу. А это означает, что даже в "справедливом обществе" неизбежны определенные уступки и внутренние компромиссы. Причем неизбежными становятся уступки и в самом главном - в чувстве собственного достоинства. Но только в этом случае, уступая даже в столь важном для себя, как чувство собственного достоинства, человек и все общество получают гораздо больший выигрыш - стабильность всего этого общества и его дальнейшее развитие, а значит, и расширение возможностей для самореализации каждого отдельного члена такого общества.

И именно здесь человек превращается из "отдельно взятого индивида" в подлинную личность, сопричастную общественным интересам, и у человека появляется то, что "поздний" А. Адлер называл"чувством сопричастности с обществом" (от нем. Gemeinschaftsgefuhl) и к чему призывал стремиться (Адлер, 1997 ). На самом деле, человек, ориентированный на интересы общества (а еще лучше - Культуры), не только не "теряет" своего достоинства в неизбежных уступках интересам других людей, но возвышает его. В данном случае можно говорить, что достоинство проходит настоящую проверку - проверку значимости цели и смысла, ради которых человек живет и может вообще считать или не считать себя Личностью, а самой высшей такой целью как раз и считается служение другим людям и обществу в целом (см. рис. 3.1).

Но, как сказал французский революционер и писатель Н. Шамфор, "слишком большие достоинства подчас делают человека непригодным для общества: на рынок не ходят с золотыми слитками - там нужна разменная монета, особенно - мелочь". А это значит, что проблема для многих людей все-таки остается.

Критикуя традиционные представления о справедливости, Дж. Ролз отмечает, что в классическом утилитаристском понимании справедливости предполагается, что все люди альтруисты, что все люди как бы сходятся в одну личность (почти как Господь Бог…). Но при этом у таких людей нет проблемы (свободы) выбора и риска, а значит, и возможности самоопределяться. И лишь в подлинном понимании справедливости, в "справедливости как честности" (по Дж. Ролзу) человек вправе выбирать и рисковать, т.е. вправе быть личностью (Ролз, 1995. С. 166-168 ). Сам Дж. Ролз выделяет два основных принципа справедливости:

1) равные права людей в отношении основных свобод;

2) неизбежные неравенства (различия) никого не должны ущемлять в чувстве собственного достоинства (Ролз, 1995. С. 66-71).

Заметим, что сам разнообразный профессиональный труд во многом предполагает определенное неравенство (и по вкладу в общественную "копилку", и по заработку за эти вклады), и уже от самого человека зависит, какой именно труд (а соответственно, и положение в обществе) он для себя выберет. Еще Платон, рассуждая о справедливости, писал, что "справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое" (см. Человек, 1991. С. 87 ).

Таким образом,именно выход на смысловую составляющую труда позволит в перспективе значительно расширить возможности собственно психологического анализа профессионального труда .

19.00.00 - ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

УДК 159.99 Н.Н. ГЛУШАЧ

кандидат психологических наук, доцент, кафедра социологии и психологии, Московский государственный университет статистики, экономики и информатики E-mail: [email protected] С.Ю. МАНУХИНА

кандидат психологических наук, доцент, зав. кафедрой организационной психологии, Московский государственный университет статистики, экономики и информатики

E-mail: [email protected]

UDC 159.99 N.N. GLUSHACH

Candidate of Psychology, Associate Professor, Sociology and Psychology, Moscow state university of statistics,

economics and informatics E-mail: [email protected] S.J. MANUKHINA

Candidate of Psychology, Associate Professor, Head of organizational psychology, Moscow state university of statistics, economics and informatics E-mail: [email protected]

Феномен труда рассматривается как витальная сущность человека и общества. Труд есть способ обеспечения существования людей, человечества в целом, развития цивилизации. Однако современные особенности автоматизации производства и других видов организационных процессов изменяют содержание и сущность труда человека.

The phenomenon of labour is considered as a vital human need and society. Labour is the way to ensure human existence, mankind as a whole, the development of civilization. However, modern features of automation of production and other kinds of organizational processes modify the contents and the essence of human labor.

Keywords: work as a category, socio-psychological function of labour, affiliate demand, automation.

Если вы удачно выберете труд и вложите в него всю свою душу, то счастье само отыщет вас К. Ушинский

В современных условиях автоматизации производства можно наблюдать процесс нивелирования значимости человеческого труда, забывая, что именно человек является главной производительной силой, только человек способен на инновации и, тем самым, создавать условия развития общества. Труд - это не только одна из разновидностей деятельности индивида, но основная форма его жизнедеятельности, условие осмысленного существования как самого человека, так и общества в целом.

Чаще всего категорию труда рассматривают через призму экономических наук. Так в экономике труд рассматривается как основное средство создания благ, где наиболее актуальными являются вопросы производительности и эффективности (А. Смит, У Петти, Ж.Б. Сэйем, Ф. Бастиа, А. Маршалл, Э. Уикстид, Ф. Эджуорт, А. А. Богданов, П.П. Маслов, С.Г. Струмилин и др.).

В то же время, философы, исследуя роль труда в жизни общества и индивида, отмечали, что труд не всегда воспринимался как важная потребность человека. В истории развитии цивилизации был период, когда

труд воспринимался как мука. Так, например, в рамках античного мировоззрения простой хозяйственный труд представлялся занятием, не достойным свободных людей. Он понимался как занятие низкое, которое является лишь уделом рабов и вольноотпущенников (Г. Гегель, Г.Зиммель, Г.С. Григорьева, Г. А. Пруденского, С. С. Товмасяна, И.И. Чангли, В.Г. Смолькова, А.П. Парсиева). Труд физический рассматривался как тягость и как мука. Свободный гражданин античного общества был либо политиком, воином, участником или зрителем спортивных состязаний, посетителем дружеских пиров и театра или представителем философских школ. По этой причине особой доблестью в глазах членов античного общества являлся не труд сам по себе, а созерцание, благородная праздность. В этой связи исключение делалось лишь для земледельческого труда, что определялось самим характером уклада античного общества, которое держалось на аграрном производстве. Исследователи отмечают, что античное общество не сформировало позитивной трудовой этики. Труд воспринимался как наказание, и, вероятно, по этой причине в античной культуре возник образ Сизифа.

Однако, следует согласиться К. Марксом, что труд есть первичный вид человеческой деятельности, который исторически сложился в человеческом обществе и который является сознательной целенаправленной дея-

© Н.Н. Глушач, С.Ю. Манухина © N.N. Glushach, S.J. Manukhina

19.00.00 - ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 19.00.00 - Р8УСИ0Ь0«СЛЬ 8С1БЖБ8

тельностью, направленной на получение результата, и регулируется волей в соответствии с ее сознательной целью. Труд является одним из базовых условий жизни человека и общества, развития индивида как личности. В процессе трудовой целенаправленной деятельности индивид раскрывает и развивает свои способности, формирует и корректирует свои идеалы, убеждения и установки. Трудовая деятельность лежит в основе любых общественных отношений и значительно влияет на взаимоотношения и взаимодействия людей.

Французский философ Анри Бергсон назвал человеческий вид не Ното8ар1еш (человек разумный), а Homofaber (человек трудящийся), тем самым определив основную сущность человека через постоянное стремление трудиться на совершенствование окружающего мира и самого себя . Аналогичная идея была озвучена Ушинским К. Д. в книге «Труд в его психическом и воспитательном значении», где он подчёркивал самоорганизующую роль труда в жизни каждого человека, утверждая, что «без личного труда человек не может идти вперед, не может оставаться на одном месте, но должен идти назад».

В узком смысле слова труд является объективным условием поддержания жизни индивида, сохранения смысла его жизни. Трудовая деятельность, являясь осознанной и целесообразной, выделяет человека из животного мира. Активность человека, осуществляемая с приложением усилий, затратами, в первую очередь, мыслительной или физической энергии, что позволяет человеку быть полноценной сознательной личностью, а не только биологическим существом. Трудовая деятельность реализуется не изолировано от социума, а в консолидации с ним, связывая индивида с другими людьми, внешним миром, вызывает его активность, поддерживая жизненные процессы как личности, так и общества в целом. В контексте можно сказать, что труд является признаком жизни отдельных индивидуумов и человеческих сообществ.

Для человека как существа биосоциального труд, безусловно, прежде всего, необходимость выживания в любые исторические эпохи. Отсюда и приоритет материального производства над всеми остальными видами человеческой деятельности на протяжении длительных тысячелетий. В этом смысле труд - это в первую очередь материальная потребность. Общественно полезный характер труда (даже если он осуществляется индивидом в сугубо личных целях) одновременно делает его духовной потребностью человека (даже если он этого не осознает или не желает) .

Соглашаясь с Шаховской Л.С., труд как мотив деятельности человека - это, вероятно, один из немногих мотивов, в котором неразрывно слиты воедино материальное и духовное начала, необходимость и потребность, производственные отношения на уровне личности и общества .

В широком смысле труд есть способ обеспечения существования людей, человечества в целом. Непрерывно расходуемые в жизненных процессах продукты труда требуют своего воспроизводства, модерни-

зации и совершенства, что также возможно осуществить в процессе соответствующего труда. Рост индивидуальных потребностей и их изменение создаёт предпосылки к формированию разнообразных видов труда, к совершенствованию его процессов, разнообразию трудовых технологий. Таким образом, трудовая деятельность является необходимым условием существования как отдельного индивида, так и общества в целом.

Следует отметить, что труд является средством удовлетворения аффилиативной потребности человека в коммуникации. Трудовая деятельность как процесс предполагает необходимость взаимодействия людей, групп, организаций, которая, в свою очередь, сближает людей, укрепляет социальные связи. Производственный коллектив часто становится для индивида референтной группой . На основе взаимодействия в процессе совместного труда возникают неформальные отношения, личные симпатии и антипатии, чувства (от дружбы до любови). Природу подобных социально-психологических явлений в процессе трудовой деятельности можно объяснить тем, что у участников процесса совпадают уровень образованности, культуры, социальный статус, интересы, и, к тому же, значительную часть времени они проводят вместе. В результате труд является синергетическим механизмом интеграции разрозненных людей в социальные общности. С другой стороны, разнообразные противоречия и разногласия, возникающие в процессе трудовой деятельности, могут провоцировать острые и порой неразрешимые конфликты.

Тем не менее, труд только может стать формой самоактуализации и самовыражения личности, и в этом аспекте труд неодинаков (как индивидуален и его субъект), он всегда разный по количеству и качеству, по степени интенсивности, всегда индивидуален по форме проявления. Воплощая в труде свои личные особенности и достоинства, человек обретает общественное признание. Для формирования и развития личности человека это является важным условием для самоутверждения и самовыражения. Труд превращается в актуальную жизненную потребность для многих самоорганизованных людей, которые деятельным участием в трудовом процессе продлевают активную фазу своей жизни, делают ее яркой и наполненной смыслом.

В труде, как в мотиве деятельности, соединены материальные и духовные черты, - это проявляется как необходимость обеспечить достойное существование субъекта деятельности. Таким образом, труд как мотив деятельности - это необходимость, а как объект потребности человека, он, как отмечает Шаховская Л.С., явление более глубокое, связанное с социальной сущностью человека. Потребность в труде проявляется как отношение человека к труду и не имеет значения, наемный это труд или «на себя», поскольку на той ступени развития цивилизации, когда он превращается в первую жизненную потребность, он уже не просто труд, он -деятельность - всегда творческая и всегда общественно значимая .

По своей природе труд представляет собой не-

Ученые записки Орловского государственного университета. №4 (60), 2014г. Scientific notes of Orel State University. Vol. 4 - no. 60. 2014

преходящую потребность человека, где процесс труда выступает как способ удовлетворения этой потребности. Труд порождает и создает потребность трудиться. В результате она определяет сам процесс труда. Потребность в труде - это продукт не биологической природы человека, а его исторического развития, результат культурного восхождения общества .

Только человек может испытывать удовольствия и удовлетворение, находиться в состоянии трудового экстаза, и только благодаря этому он способен утвердить в самом себе постоянно опосредующуюся суть - сущность человека, смысл его жизни. Исходя из этого, труд (трудовой процесс) есть, с одной стороны, следствие человека, а с другой - он есть не что иное, как осознанная необходимость самой жизни человека, проявления его как личности, перешедшая в действие.

В своей научной работе Чуб Л.И. утверждал, что труд как потребность не есть что-то, лежащее вне труда, а собственный момент труда, как выражение деятельно-творческой, социальной сущности человека. Формирование человека как личности происходит посредством разнообразных видов деятельности и главным образом через труд. В производственном акте изменяются не только объективные условия, но и сами производители, вырабатывая в себе новые качества, развивая и преобразовывая самих себя, создавая новые силы и новые представления, новые способы общения и новые потребности. Человек является не только агентом и субъектом общественного развития, но и его продуктом; он непрерывно находится в движении становления с точки зрения развития своих качеств, сущностных сил .

Таким образом, как уже было показано выше, труд имеет функциональное назначение как для формирования и проявления личности каждого человека, так и для развития общества в целом. Так исследования западных ученых о роли труда в жизнедеятельности человека как личности позволили выделить такие его функции, как:

■ труд обеспечивает положение и престиж человека в обществе,

■ он обеспечивает его доход,

■ он обеспечивает занятость и социальную активность индивида и является хорошим способом служения обществу,

■ он обеспечивает социальные контакты,

■ интересен сам по себе, приносит радость и чувство глубокого удовлетворения от трудовых достижений.

К этому списку следует добавить, что труд делает жизнь человека более осознанной и придаёт смысл его деятельности.

Общественную составляющую труда можно обнаружить через призму социальных функций трудовой деятельности .

■ Социально-экономическая функция проявляется в том, что человек как субъект труда оказывает воздействие на различные объекты природной среды, её ресурсы, преобразуя их в материальные блага и услуги

для удовлетворения своих потребностей.

■ Продуктивная функция труда проявляется в удовлетворении потребности индивида в творческой деятельности, актуализации своих способностей и самовыражении, благодаря которой происходит приращение культурного, научного и технологического наследия.

■ Социально-структурирующая функция труда заключается, с одной стороны, в общественном разделении труда, а с другой, в интегрировании усилий людей, участвующих в трудовом процессе. В первом случае происходит разделение определённых трудовых функций за разными участниками трудового процесса, в результате появляются специализированные виды труда. Во втором случае - обмен результатами частной трудовой деятельности приводит к необходимости устанавливать взаимные связи между субъектами общественного трудового процесса. Таким образом, данная функция отражает необходимость выстраивать социально-экономические связи между различными людьми и социальными группами.

■ Социально-контролирующая функция труда демонстрирует, что посредством труда сформировалась сложная система социальных отношений, регулируемая определённой системой ценностей, норм поведения, стандартов, методов воздействия и др., представляющих собой совокупность социального контроля трудовых отношений. Сюда можно отнести трудовое законодательство, экономические и технические нормативы, уставы организаций, коллективные договоры, должностные инструкции, неформальные нормы, ключевые принципы организационной культура.

■ Социализирующая функция труда связана с тем, что трудовая деятельность позволяет расширить диапазон социальных ролей, образцов поведения, освоить их нормы и выявить ценности взаимодействия, что позволяет личности чувствовать себя полноправным участником общественной жизни. Данная функция позволяет человеку обрести определенный статус, ощутить социальную принадлежность и идентичность.

■ Социально-развивающая функция труда проявляется как воздействие содержания труда на личность самого исполнителя, трудовые коллективы и общество в целом. Этот объясняется тем, что по мере развития и совершенствования средств труда происходит развитие и содержание труда как процесса. Как следствие, практически во всех отраслях современной экономики наблюдается повышение требований к уровню знаний и квалификации субъекта труда. По этой причине одной из приоритетных функций управления персоналом современной организации является функция обучения сотрудников.

■ Социально-стратификационная функция труда по сути своей является производной от социально-структурирующей с той разницей, что результаты различных видов труда по-разному вознаграждаются и оцениваются обществом. В соответствии с этим одни виды трудовой деятельности признаются более важными и престижными по сравнению с другими. Тем

19.00.00 - ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 19.00.00 - PSYCHOLOGICAL SCIENCES

самым, трудовая деятельность способствует формированию и укреплению в обществе доминирующей системы ценностей и выполняет функцию ранжирования участников трудовой деятельности по уровням общественной страты.

Эволюционное, научно-технологическое развитие общества приводит к совершенствованию процесса труда человека, значительно усложняя его субъекту деятельности. Последнему приходится выполнять более сложные и разнообразные операции, применять при этом все более организованные и информоёмкие средства труда. Современный человек ставит перед собой и достигает более масштабные цели. Его труд стал многосторонним, разнообразным, совершенным. Следует выделить содержательные характеристики современного труда. В первую очередь это рост интеллектуальной составляющей процесса труда. Многократно усилилась роль умственного труда, возросли требования к со-

знательному и ответственному отношению работника к процессу и результатам своей деятельности. Так увеличилась доля механизированного, автоматизированного и функционального труда. Это связано с достижениями научно-технического прогресса, развитием компьютерных технологий, которые позволяют преодолевать ограничения физических и психологических возможностей человека и служат решающим фактором роста производительности и эффективности труда. В связи с этим более актуальной стала социальная составляющая процесса труда, а значит, на сегодняшний день, факторами роста производительности труда рассматривается не только повышение квалификации работника или повышение уровня механизации и автоматизации его труда, но, в первую очередь, состояние здоровья человека, его настроение, отношения в семье, в коллективе и в обществе в целом.

Библиографический список

1. Глушач Н.Н. Комплексная оценка эффективности деятельности социозащитного учреждения и качества оказываемых им услуг.// Россия: настоящее и будущее. Саратов: «Наука», 2009. 348 с.

2. Голованов А. И. От производительности к эффективности труда.// Вестник Томского государственного университета. 2013. № 376. С. 137-141

3. Молевич Е.Ф. Труд как объект и предмет исследований общей социологии, 2001. [Электронный ресурс] - Режим доступа. - URL: http://ru.convdocs.org/docs/index-15391.html

4. Селье Г. Стресс без дистресса. М.: Прогресс, 1979. 124 с.

5. Философия. Учебник. Под ред. В. Д. Губина, Т. Ю. Сидориной, В. П. Филатова. Ч 3. М.: Русское слово, 1996. 432 с

6. ЧубЛ.И. Труд как внутренняя потребность человека (социологический аспект): 09.00.01, Ленинград, 1984. 188 с.

7. ШаховскаяЛ.С. Мотивация труда в переходной экономике: дисс... докт эконом н: 08.00.01, Москва, 1995. 245 с.

8. Манухина С.Ю. Психологические детерминанты профессиональной успешности психолога-диагноста кадровой службы (в сфере бизнеса). // Дисс. на соиск. ст. к.псх.н. М., 2006

1. Glushach N.N. Complex evaluation of efficiency of activities of social security institutions and the quality of the services it.// Russia: presentandfuture. Saratov: "Nauka", 2009. 348 p.

2. GolovanovA. I. From performance to the performance of work.// Herald of Tomsk state University. 2013. № 376. Pp. 137-141.

3. Molevich E.F. Work as an object and subject of research for sociology, 2001. - access Mode. - URL: http:// ru.convdocs.org/docs/index-15391.html

4. Selye G. Stress without distress. M: Progress, 1979. 124 p.

Введение

Глава 1. Семантико-аксиологическое измерение феномена труда . 10

1.1. Проблема идентификации видов деятельности. 10

1.2 Антропология и аксиология труда. 31

1.3. Проблема отчуждения. Феномен «отчужденного труда» 49

Глава 2. Некоторые аспекты социальной онтологии труда: логика и перспективы «разотчуждения». 71

2.1. Труд и рациональность 71

2.2. Пространство-время труда. 94

2.3. Актуальная динамика труда. «Неотчужденный труд» 111

Заключение. 127

Список литературы 1

Введение к работе

Актуальность данной темы обусловлена усилением интереса к проблематике в рамках феномена труда, что выражается в исследованиях философского, социологического, экономического и иных планов. Подобные, имеющие разные векторы исследования, обусловили существование богатого комплекса проблем, связанных с феноменом труда, будь то проблема новых форм труда, призванных преодолеть дегуманизацию и отчуждение в его рамках, в той или иной степени производные от нее проблема рациональной организации труда, проблема изменения его пространственных и временных характеристик, форм занятости и оплаты, включая т.н. «безусловное пособие», реактуализированная проблема «смерти труда» в классическом его понимании etc.

Можно говорить о существовании какого-то постоянно воспроизводящегося, но слабо фиксируемого напряжения в вопросе о том, какова природа феноменов отчужденного и неотчужденного (свободного) труда. Если в понимании первого достигается (или, во всяком случае, «доказательно» декларируется) какая-то ясность, то о втором чаще всего имеет место весьма аморфное говорение, сводящееся к использованию семантических заглушек вроде того, что такой труд необходимо должен быть творческим, раскрывающим личность трудящегося, утверждать его свободу etc. Неотчужденность, свобода, «человечность», «творческость» труда фактически становились синонимичными. В результате высказывания о феномене стали обретать все более выраженные черты аналитических высказываний. Неотчужденный труд оказывался трудом свободным, носящим «человеческий характер», и, автоматически, свободный труд - трудом неотчужденным. В каком-то смысле, замещения понимания аксиомами стало своего рода традицией дискурса применительно к рассматриваемой проблеме. Таким образом, предметное, натуральное исследование самого феномена «неотчужденного труда», предполагающее если не ликвидацию аксиом (что

вряд ля возможно из чисто гносеологических соображений), то их прояснение, является вполне оправданным.

Степень разработанности исследования. Если отвлечься от наиболее ранних рефлексий над феноменом труда (Гесиод, Аристотель etc.), целенаправленная разработка данной проблемы, во многом определившая черты имеющегося дискурса, началась и осуществлялась в эпоху Нового времени, плавно перетекая в Новейшее время. Речь идет, например, о трудах Д. Локка, А. Смита, Г. Гегеля, К. Маркса, М. Вебера, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, Ф. Тейлора, Т. Веблена, В. Зомбарта 1 и др. Часть приведенных исследований по-прежнему актуальны в той или иной степени, часть приобрели статус классических (Маркс, Вебер, Дюркгейм, Зиммель, Зомбарт).

В XX-XXI в. востребованными и влиятельными, как в рамках самой проблемы, так и применительно к смежным и условно-периферийным ее аспектам, оказались труды Л. фон Мизеса, Ф. Юнгера, Г. Бравермана, А. Горца, М. Хардта и А. Негри, Х. Арендт, К. Касториадиса, Д. Белла, Р. Блаунера, Э. Тоффлера, Д. Грэбера 2 и др.

1 Локк Дж. Два трактата о правлении // Сочинения: В 3 т. – Т. 3. – М.: Мысль, 1988. С. 137–405.; Смит. А.
Исследование о природе и причинах богатства народов. - М.: Соцэкгиз, 1962. - 688 с.; Гегель Г. В. Ф.
Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. - М.: Мысль, 1977. - 471 с.; Маркс К., Энгельс Ф.
Сочинения (2-е издание). Том 20 («Анти-Дюринг», "Диалектика природы"). - М.: Издательство политической
литературы, 1961. - 858 с.; Они же: Сочинения (2-е издание). Том 23 («Капитал», том первый). - М.:
Издательство политической литературы, 1960. - 920 с.; Они же: Сочинения (2-е издание). Том 42 (Январь 1844
- февраль 1848). - М.: Издательство политической литературы, 1974. - 570 с.; Они же: Сочинения (2-е
издание). Том 46, часть I (Экономические рукописи 1857 - 1859 (Первоначальный вариант «Капитала»). Часть
первая). - М.: Издательство политической литературы, 1968. - 585 с.; Вебер М. О некоторых категориях
понимающей социологии // Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990. - 808 с. - С. 495-546.; Он же:
Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990. - 808 с.;
Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. - М.: Канон, 1996. - 432 с.; Зиммель Г. Философия труда //
Избранное. Т. 2. Созерцание жизни - М.: Юрист, 1996. С. 466-485.; Тэйлор Ф. Принципы научного
менеджмента [Электронный ресурс]. URL: (дата обращения:
12.03.2014); Веблен Т. Теория праздного класса. - М.: Прогресс, 1984. - 368 с.; Зомбарт В. Буржуа: Этюды по
истории духовного развития современного экономического человека. - М.: Наука, 1994. - 443 с.

2 Мизес Л. фон. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. - Челябинск: Социум, 2005. -
878 с.; Юнгер Ф. Совершенство техники. Машина и собственность. - Спб.: Владимир Даль, 2002. - 564 с.;
Braverman H. Labor and Monopoly Capital: The Degradation of Work in the Twentieth Century. New York: Monthly
Review Press, 1998. 465 p.; Горц А. Нематериальное. Знание, стоимость и капитал. - М.: Изд. дом Гос. ун-та -
Высшей школы экономики, 2010. - 208 с.; Хардт М., Негри А. Империя. - М.: Праксис, 2004. - 440 с.;
Арендт Х. Vita activa или О деятельной жизни. - СПб.: Алетейя, 2000. - 437 с.; Касториадис К.
Рациональность капитализма [Электронный ресурс]. URL
(дата обращения
23.04.2015).; Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. - М.
Academia, 2004. - 788 стр.; Blauner R. Alienation and Freedom: The Factory Worker and His Industry. Chicago
University of Chicago Press, 1964. 222 p.; Тоффлер Э. Третья волна. - М.: АСТ, 2009. - 800 с.; Graeber D. On the

Аспект отчуждения вообще, отчуждения труа и отчуждения в результате труда разрабатывался Д. Лукачем, Э. Фроммом, Г. Маркузе, М. Хоркхаймером и Т. Адорно, М. Хайдеггером, Г. Марселем, Ж.- П. Сартром, Ж. Бодрийяром, С. Жижеком, Р. Сеннетом, а также М. Сименом, В. Кауфманом, А. Хоннетом 3 и др.

Проблемы рациональности как таковой, труда и рациональности, трансформации последней в свой антипод etc. стали предметом исследований (помимо уже упомянутых Вебера, Парсонса и Касториадиса) З. Баумана, Л. Мамфорда, М. Сэндела, Э. Ф. Шумахера, А. Макинтайра, Г. Беккера, Дж. М. Бьюкенена и Г. Таллока, Д, Ролза, Дж. Ритцера, Ю. Эльстера 4 и др.

Комплекс проблем, связанных с пространственно-временными характеристиками труда, в т.ч. проблемы взаимосвязи труда и досуга, стал

Phenomenon of Bullshit Jobs [Электронный ресурс]. URL: (дата обращения: 14.12.2015).

3 Лукач Г. История и классовое сознание. М.: Логос-Альтера, 2003. - 416 с.; Фромм Э. Душа человека. М.:
ООО "Издательство АСТ-ЛТД", 1998. - 664 с.; Он же: Здоровое общество. М.: АСТ, Астрель, 2011. - 448 с.;
Он же: Иметь или быть. - М.: АСТ, АСТ Москва, 2007. - 320 с.; Маркузе Г. Одномерный человек. М.: АСТ,
2003. - 336 с.; Он же: Эрос и цивилизация. Киев: Государственная библиотека Украины для юношества, 1995.

314 с.; Он же: On the Philosophical Foundation of the Concept of Labor in Economics // Telos. 16 (Summer 1973). 1973. pp. 9-37; Хоркхаймер М., Адорно Т. Дилектика просвещения: философские фрагменты. М-Спб: Медиум, Ювента, 1997. - 312 с.; Адорно Т. Негативная диалектика. М.: Академический проект, 2011. - 538 с.; Хайдеггер М. Бытие и время. - М.: Академический Проект, 2013. - 460 с.; Марсель Г. Быть и иметь. - Новочеркасск: Сагуна, 1994. - 159 с.; Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии. - М.: Республика, 2000. - 639 с.; Он же: Детство хозяина // Тошнота: Роман; Стена: Новеллы. - Харьков: Фолио; М.: ООО "Издательство АСТ", 2000. - C. 321-398.; Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. - М.: Республика, 2006. - 269 с.; Он же: Символический обмен и смерть. - М.: Добросвет, 2000.

387 с.; Он же: Симулякры и симуляция [Текст] - Тула, 2013. - 204 с.; Жижек С. Возвышенный объект идеологии. - М.: Художественный журнал, 1999. - 235 с.; Сеннет Р. Коррозия характера. - Новосибирск: Фонд социо-прогностических исследований "Тренды", 2014. - 296 с.; Seeman M. On the meaning of alienation // American Sociological Review. 24(6). 1959. pp. 783-791; Kaufmann W. The Inevitability of Alienation [Электронный ресурс]. URL: (дата обращения: 23.08.2015); Honneth A. Disrespect: The Normative Foundations of Critical Theory. Cambridge: Polity Press, 2007. 296 p.

4 Бауман З. Актуальность холокоста. - М.: Издательство "Европа", 2010. - 316 с.; Мамфорд Л. Миф машины.
Техника и развитие человечества. - М.: Логос, 2001. - 408 с.; Sandel M. Liberalism and the Limits of Justice (2
edition). Cambridge: Cambridge University Press, 1998. 231 p.; Шумахер Э. Малое прекрасно. Экономика, в
которой люди имеют значение. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2012. - 352 с.; MacIntyre A. After
Virtue: A Study in Moral Theory (3 edition). Notre Dame: University of Notre Dame Press, 2007. 312 p.; Becker G. A
Theory of Social Interactions // Journal of Political Economy. 1974. 82(6). pp. 1063-1093; Buchanan J. M., Tullock
G. The Calculus of Consent: Logical Foundations of Constitutional Democracy [Электронный ресурс]. URL:
(дата обращения: 11.05.2015); Ролз Дж.
Теория справедливости. - Новосибирск: НГУ, 1995. - 535 с.; Ритцер Д. Макдональдизация общества 5. - М.:
Издательская консалтинговая группа «Праксис», 2011. - 592 с.; Эльстер Ю. Объяснение социального
поведения: еще раз об основах социальных наук. - М.: Изд. дом Гос. ун-та - Высшей школы экономики,
2011. - 472 с.

точкой приложения сил в работах С. Паркера, Ж. Дюмазедье, Т. Роззака, А. Корсани, П. Ароры 5 и др.

Среди отечественных исследований, прямо и косвенно затрагивающих феномен труда в его различных проявлениях (в т.ч. в рамках проблемы отчуждения и его «снятия»), необходимо, прежде всего, отметить работы Ю. Н. Давыдова, Т. Ю. Сидориной, А. К. Секацкого и М. А. Маяцкого 6 .

«Эмпирически» феномен труда исследовался социологами А. Г. Здравомысловым и В. А. Ядовым, стремившимися получить точные данные о взаимосвязи трудовой мотивации и содержательной стороной деятельности 7 . В аксиологическом аспекте феномен изучался, например, немецкими социологами Э. Ноэль-Нойман, Б. Штрумпелем 8 и др.

Объект исследования – феномен труда.

Предмет исследования – труд в его неотчужденном модусе.

Цель работы – посредством определения и анализа ключевых измерений онтологии труда описать сущностные характеристики феномена и произвести семантическую сборку понятия «неотчужденный труд».

Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач :

1. дать структурное описание маркерных («идеальных») видов деятельности среди тех деятельностей, которые обычно идентифицируются как рабочие или трудовые (в расширительном значении), а также выявить моменты сходства и различия между ними;

5 Parker S. R. Leisure and Work. London: Allen and Unwin, 1983. 157 p.; Dumazedier J. Toward a Society of Leisure.
New York: Free Press, 1967. 307 p.; Roszak T. Person/Planet: the Creative Disintegration of Industrial Society.
Lincoln: iUniverse, 2003. 380 p.; Корсани А. Трансформация труда и его темпоральностей. Хроническая
дезориентация и колонизация рабочего времени // Логос, 2015, Т. 25, №3 (105). С. 51-71; Арора П. Фабрика
досуга: производство в цифровой век // Логос, 2015, Т. 25, №3 (105). С. 88-119.

6 Давыдов Ю.Н. Труд и искусство: избранные сочинения. - М.: Астрель, 2008. - 670 с.; Сидорина Т. Ю.
Цивилизация труда: заметки социального теоретика. - Спб.: Алетейя, 2015. - 400 с.; Секацкий А. Миссия
пролетариата: Очерки. - СПб.: Лимбус Пресс, 2016. - 496 с.; Маяцкий М. Курорт Европа: эссе. - М.: Ад
Маргинем Пресс, 2009. - 35 c.; Он же: Маяцкий М. Освобождение от труда, безусловное пособие и глупая
воля // Логос, 2015, Т. 25, №3 (105). С. 72-87.

7 Здравомыслов А.Г., Ядов В.А. Человек и его работа в СССР и после. - М.: Аспект Пресс, 2003. - 485 с.; См.:
Фирсов Б. М. История советской социологии: 1950-1980-е годы. Очерки. - СПб: Издательство Европейского
университета в Санкт-Петербурге, 2012. С. 225-234.

8 Noelle-Neumann E., Strumpel B. Macht Arbeit krank? Macht Arbeit glucklich? Eine aktuelle Kontroverse. Munich:
Piper Verlag, 1984. 296 s.

дать описание и проанализировать характер изменений в восприятии феномена труда в антропологической и аксиологической плоскостях в период от античности до конца XIX- нач. XX вв.;

провести анализ наиболее популярных концепций отчуждения и установить исходное допущение, служащее фундаментом для теоретического конструирований в рамках данной проблемы;

посредством интерпретации проблемы труда и рациональности в логике и терминах теории игр и теории деятельности, подтвердить/опровергнуть предположение о зависимости оценки действий в качестве рациональных или иррациональных от телеологически ангажированной семантико-аксиологической сети, в рамках которой они осуществляются;

проанализировать характер взаимосвязи рабочего и свободного времени применительно к отличающимся друг от друга видам трудовой деятельности;

проанализировать современное состояние феномена труда в его социальной онтологии, а также осуществить семантическую сборку понятия "неотчужденный труд" на базисе деятельностной интерпретации.

Методологические и теоретические основы исследования.

Диссертация выполнена с необходимым вниманием к базовому для социальной науки (социальной, политической философии, социологии etc.) принципу историзма, гарантирующему, через требование к учету исторического контекста рассматриваемого феномена, приемлемую степень адекватности результатов исследования реальному положению дел (бывшему или имеющемуся в данный момент). Кроме этого, были задействованы наиболее часто используемые как в социальной философии, так и в других науках аксиоматический, структурно-функциональный и гипотетико-дедуктивный методы, а также общелогические методы и приемы исследования (анализ, синтез, абстрагирование, обобщение, идеализация etc.).

Фундаментом для теоретических построений, осуществляемых в данной исследовании, послужили ключевые положения, логика и терминологический аппарат теории деятельности, а также элементы теории игр. Источниковая база исследования, за исключением некоторых трудов в рамках двух названных теорий, по большей части коррелирует с позициями, приведенными в разделе о степени разработанности проблемы.

Антропология и аксиология труда

Человеческая деятельность в области материального и нематериального производства представляет собой, безусловно, комплексное явление. Тем не менее, данное явление вполне открыто для прямого анализа, поскольку крайне трудно было бы избежать хотя бы косвенного взаимодействия с результирующими его продуктами, оказаться в роли безучастного наблюдателя, лишенного какой-нибудь социальной активности. Проще говоря, материал, подвергаемый исследованию, чуть ли не изначально имеется «на руках», т.к. тот, кто исследует человеческую деятельность в этом ее ключе, обязательно в той или иной степени сам находится в процессе ее осуществления. Однако именно эта «непосредственность» подчас делает затрудненным адекватное восприятие феномена. Как известно, то, что дано «по умолчанию» и вроде бы понятно всем, находится в интеллектуальном фокусе далеко не на первом плане. Интуиции, связанные с ощущением сложности, неоднородности указанного феномена, зачастую имеют место и их появление закономерно и показательно. Продуктивными же одни могут стать, видимо, при переводе разговора в более предметное русло. Если существует больше одного вида деятельности (а это, вероятно, так и есть), необходимо выяснить, что это за виды, чем они отличны друг от друга и в чем друг с другом схожи. Это и определяет их место и значение в социальной практике. Традиционно же с деятельностью, осуществляемой в указанном ключе, ассоциируются понятия «работа», «труд», «ремесло», «изготовление» etc.

Исходя в том числе из вышесказанного, содержание данного параграфа будет сводиться к тому, чтобы: 1. обозначить принципиально отличные друг от друга маркерные виды деятельности, которым можно атрибутировать любые конкретные деятельности, связанные с материальным и нематериальным производством; 2. определить и описать сходства и различия между названными видами деятельности в аспекте наглядных проявлений их имплицитного содержания; 3. дать структурное описание названных видов деятельности, и, тем самым, указать на их «внутренние» различия, являющиеся принципиальными; 4. обрисовать терминологическую проблему, связанную с семантическим аморфизмом понятий, отсылающих к различающимся между собой видам деятельности, а также возможные пути ее решения.

Со своей стороны, я убежден, что требование приступать к решению поставленных задач уже имея «на руках» готовые дефиниции как видов деятельностей, так и конкретных терминов, обозначающих их (будь то, в нашем случае, труд «вообще», отчужденный труд, работа etc.), выглядит несколько странно и противоречиво. Думаю, что относительно полные дефиниции должны являться скорее результатом исследования, нежели его исходной точкой. Во многом, именно для этого «языкового прояснения» и затевается само предприятие. Пока же следует ограничиться некими контекстуальными определениями, которые будут становится более четкими по мере разворачивания логики текста и пополнения базы аргументов. Это замечание мне кажется необходимым условием для конструктивного разговора о теме, что и делает возможным переход к ее сути.

Х. Арендт проводит четкую границу между трудом и созданием, при этом фактически отождествляя (если не концептуально, то «текстуально») понятия «труд» и «работа» . В свою очередь, традиционное деление труда (работы) на производительный и непроизводительный предстает, по ее мнению, очевидно неадекватным действительности на том основании, что непроизводительный труд в строгом смысле слова не может считаться непроизводительным. Недоразумение возникает потому, что такой труд производит нечто, отличное от вещественно-наглядного продукта производительного труда. Единственным продуктом в данном случае является свобода. А именно: производятся условия, позволяющие быть независимыми от данного вида работы некоторым представителям человеческого общества . Иными словами, непроизводительный труд на самом деле производит свободу, но не для тех, кто является его непосредственными исполнителями.

Однако принципиальным для того, чтобы констатировать высокую степень идентичности между обоими видами труда (работы), здесь следует считать вопрос о характере завершающего их процесса потребления. В случае с производительным трудом, потребление его продукта оказывается отложенным на некоторое время. Но при этом временной интервал, разделяющий акты производства и потребления, имеет выраженную тенденцию к сокращению. Ярким примером здесь может служить современная система массового производства, причем как условно высокотехнологичного, так и технически примитивного. Т.е. производительный труд имеет своим продуктом некий предмет, входящий в реальность, но так же быстро покидающий ее. В случае же с непроизводительным трудом, его продукт (та самая свобода) потребляется в известном смысле моментально, здесь и сейчас.

Можно заметить, что, учитывая указанную выше тенденцию сокращения временного интервала между производством и потреблением, различие между двумя рассматриваемыми видами труда оказывается не столь существенным. При этом моментальное потребление продукта непроизводительного труда, разумеется, не означает, что потребитель уже в первую секунду после свершившегося акта потребления начинает вновь испытывать нужду в данном продукте. Пользуясь для примера ситуацией взаимоотношений господина и раба (не так важно, о «каком конкретно» рабовладении идет речь), легко показать, что господин не перестает быть свободным, когда раб закончил порученное ему дело и отправился отдыхать, т.е. ничего в настоящее время не производит. Услуга, оказываемая рабом, потребляется в тот момент, когда он ее произвел, вызывая положительный для господина и, что главное, некоторое время длящийся эффект освобождения от конкретного дела. По окончанию времени действия эффекта или при появлении другого задания возникает необходимость в новой услуге. Раб получает распоряжение о новом деле, и цикл повторяется - он должен будет вновь вернуться к своим обязанностям. В отличие от оказываемой им самим услуги, которая потребляется господином, сам раб, как вещь, подлежит употреблению.

Это различие между потреблением и употреблением является ключевым при проведении границы между трудом (работой) и созданием. Потребление является атрибутом труда, употребление – атрибутом создания. Само различие заключается в неодинаковом решении потребителем и пользователем вопроса о том, как долго вещь должна пробыть в объективном мире. Неодинаковой оказывается, соответственно, и позиция производителей касаемо данного вопроса. Употреблять вещь или, что то же самое, пользоваться вещью желательно как можно дольше. Причиной такого отношение выступает, видимо, высокая значимость вещи, обусловленная затраченными изготовителем силами, сопутствующими процессу изготовления трудностями etc.

Проблема отчуждения. Феномен «отчужденного труда»

Однако основания считать целерациональность реальным феноменом могут оказаться весьма зыбкими, что было прямо или косвенно зафиксировано некоторыми исследователями. Например, в рамках коммунитаристской парадигмы, предельной формой рациональности может выступить лишь ценностно-ориентированная, поскольку в понимании сторонников коммунитаризма «цель», как наиболее значимая структурная единица, необходимо несет в себе печать социума, генетически зависит от него, т.е. не может быть не ангажированной. Соответственно, «пристрастной» оказывается и рациональность [См.: 121; 127].

Гораздо более «лояльна» классической веберовской схеме позиция Толкотта Парсонса. Однако принимая различие между обоими рассматриваемыми видами рациональности, Парсонс подчеркивает, что и тот, и другой имеют внеположный им регулятор в виде социокультурных норм, шаблонов etc. Все эти нормы создают нечто вроде смысловой сети, «общей культуры», согласно которой или, что точнее, в зависимости от которой интерпретируются модели поведения , т.е. признаются адекватными (= рациональными) или неадекватными (= нерациональными). Парсонс обращает здесь внимание на то, что уже содержалось в схеме Вебера, но могло казаться недостаточно артикулированным: фактор социокультурного влияния оказывается вовсе не чужд не только ценностно-ориентированному типу рациональности, а обоим рассматриваемым типам, и суть различия заключается или (1) во внутренней механике феноменов, если мы полагаем их реально существующими, или (2) в особенности конструкции самих идеальных моделей, не являющихся точным слепком избранного компонента социума, но представляющих собой инструменты для его анализа.

Независимо от того, используем ли мы трехчастную схему рациональности или любую другую, «цель» всегда оказывается наиболее слабым звеном. Этот элемент, призванный как придать смысл, так и демонстрировать осмысленность всего предприятия, т.е. оправдать его, сам поддается обоснованию далеко не в полной мере. «Цель», используемая как инструмент пресечения бесконечной рекурсии вопросов, подвержена этой рекурсии не в меньшей степени, чем средства и стратегии поведения. Обоснование конкретной «цели» становится по ряду причин весьма сложным делом: например, эта сложность возрастает в той степени, в какой можно счесть саму формулировку цели однозначной, а значит -имеющей малое количество возможных интерпретаций. Поэтому придание цели статуса чего-то само собой разумеющегося, данного «по умолчанию», является вполне объяснимым решением, производящим выгодное впечатление своей экономичностью и эффективностью.

Осуществленная таким образом реификация конкретной цели завершается ее онтологизацией. Иначе говоря: (1) возникает система социальных ориентиров, обусловленная содержанием цели, (2) при этом и цель, и сама система носят вполне «рукотворный», искусственных характер, (3) однако именно эта искусственность тем меньше поддается рефлексии, чем ближе цель к полной онтологизации.

Возвращаясь к оригинальной веберовской системе, следует рассмотреть еще один ее элемент. Речь идет о феномене формальной рациональности, выступающем как нечто противоположное рациональности субстанциональной (материальной) и активно отвоевывающем (и отвоевавшим) у нее жизненное пространство. В своей сути, формальная рациональность – это принцип калькулируемости, абсолютизированный и получивший статус ментального и поведенческого императива, т.е. понимаемый и применяемый универсально. Единственная задача – найти наиболее эффективный способ достижения заданной цели. Поиск и выбор индивидом оптимальных средств достижения цели, стратегии поведения etc. являются ограниченными и заданными извне, поскольку только таким образом, без вносящих искажения «личных» моментов etc., общество может гарантировать рациональность его поведения, т.е. дать индивиду максимум возможностей (или принудить?) всегда делать один и тот же оптимальный выбор .

Я думаю, здесь следует еще раз подчеркнуть одно обстоятельство. Необходимо понимать, что типы рациональности, о которых говорит Вебер, являются скорее аналитическими моделями, позволяющими истолковывать социальное бытие, а не реальными феноменами, поэтому часто встречающийся сопровождающий тезис о том, что эти типы не существуют в действительности в «чистом» виде бесспорен, но в известном смысле и некорректен. Никакой задачи «существовать» перед ними не ставится. Их задача – эвристически перспективно описать то, что есть, в том числе посредством конструирования новой модели. Какие компоненты будут использоваться для этой сборки – вновь изобретенные или имеющиеся, - вопрос возможностей и предпочтений того, кто будет ее осуществлять.

Если попытаться интерпретировать формальную рациональность в логике и терминах ценностно-ориентированной, возникает следующая картина. В качестве аксиоматической цели теперь выступает не что-то привычное вроде религиозной догмы, а сам принцип тотальной калькулируемости, распространяемый на любой класс объектов, однако и он, и производные от него ограничители не обязаны пребывать в социальном вакууме и вряд ли внезапно возникли из небытия. Скорее всего, они должны быть генетически сопряжены с иным феноменом, с гораздо более «посюсторонней» ценностью, доминирование которой исторически обусловлено. Как раз ее компоненты и подлежат онтологизации.

Пространство-время труда.

Посредством труда человек возвышается над остальным животным миром, посредством него же становится отчужденным, и вновь через него снимает это отчуждение (Гегель). Труд для человека одновременно является практикой миросозидания и самосозидания, разворачивания во вне и в себя самого его собственного же потенциала. Другими словами, труд - практика тотального преобразования действительности, в рамках которой, по Гегелю, происходит борьба за признание между рабом и господином. Ее результат будет обретение человеком нового, «синтетического» состояния абсолютной свободы.

Тем не менее, появляются и иные, не столь однозначно положительные рефлексии по поводу труда. «Отчужденный» труд, в отличие от «неотчужденного», вовсе не оказывает созидательного воздействия на человека (Маркс). Скорее наоборот - его воздействие деструктивно, поскольку лишает человека собственной «человечности», фактически низводя до состояния животного. Однако «отчужденный» труд в то же время оказывается единственным средством, которое на определенном этапе развития человеческого социума позволяет подготовить как материально-технологические условия для элиминации отчуждения, так и «нового» человека, чающего такой исход.

Устранение риска псевдопроблематизации феномена отчуждения возможно посредством его интерпретации с помощью логики и терминологического аппарата теории деятельности.

Сама проблема отчуждения является одной из самых «популярных» и разработанных проблем в социальной философии. Есть основания полагать, что весомая часть исследовательских решений, в той или иной степени актуальных и на текущий момент, была ориентирована на четырехаспектную теорию отчуждения К. Маркса. Наиболее ярким примером может служить философия франкфуртской школы в лице Э. Фромма, Г. Маркузе etc. Можно предположить, что теоретическая разработка указанной проблемы осуществлялась в том числе за счет перераспределения акцентов между теми или иными ее аспектами. Различная акцентуация также, как и степень «радикальности» авторов, во многом определяла облик «производных» концепций, и, таким образом, их нюансировку друг относительно друга. Я считаю возможным полагать, что тексты Маркса по проблеме отчуждения во многом стали хрестоматийными и для марксистки ориентированных исследователей, и для исследователей, далеких от подобного типа философствования. Если эти тексты и не влияли напрямую на все изыскания в рамках темы (что, разумеется, так и есть), то, во всяком случае, были «обязательными для ознакомления».

За небольшим количеством исключений, наиболее распространена негативная оценка отчуждения. При этом кажется, что и критики отчуждения, и исследователи, видящие в нем скорее естественный феномен или приписывающие ему позитивный потенциал, исходят из базового допущения о существовании некой истинной «человеческой» природы, которая или подавляется, «отчуждается» репрессивным социумом, или имеет «отчуждение» в качестве естественного (пусть даже негативного) эффекта собственного функционирования, или реализуется посредством оного. Однако проблема, по моему мнению, заключается в том, что аксиоматизация этого положения осуществляется без достаточных на то оснований. Иными словами, постулируемая в этом смысле «истинно-человеческая» природа может оказаться фикцией, используемой в качестве инструмента обеспечения стройности и целостности теории, при этом не решающего действительной проблемы и переводящего разговор в спекулятивное русло. Отсюда задача сохранения более предметного, «натурального» дискурса.

Ряд эмпирический исследований и их теоретическое осмысление (Блаунер, Брэверман, Херцберг, Здравомыслов и Ядов) позволяют сделать вывод, что корни отчуждения следует искать скорее в особенностях организации деятельности индивидов, в т.ч. в их «рабочей» деятельности. В данных исследованиях была зафиксирована зависимость между «творческими потенциями» или богатством содержания деятельности и характером мотивации индивидов, ею занятых. Характер связи может быть представлен таким образом: чем содержательно богаче деятельность, тем меньшее значение имеют внешние мотивы (заработная плата etc.) и тем большее значение закрепляется за внутренними мотивами (обусловленными самой деятельностью).

Интерпретация результатов в рамках теории деятельности позволяет сделать следующий вывод: если деятельность организована таким образом, что в ее рамках оказывается невозможной интериоризация внешнего мотива (сдвиг мотива на цель, т.е. превращение деятельности в цель саму по себе), она оказывается «отчужденной» и «отчуждающей». В обратном случае речь может идти, и, что самое важное, идти осмысленно и предметно, о деятельности «неотчужденной». Я склонен считать, что деятельность, в которой предполагается осуществление сдвига мотива на цель, и, тем более, та, в которой он стал реальностью, может быть каким-то образом связана с психической стимуляцией, предположительно возникающей у индивида от ощущения и участия в этой деятельность. Такая гипотеза, привязывающая разговор к «посюсторонним» основаниям, может быть отнесена в разряд допускающих проверку, что, по моему мнению, является доводом в ее пользу.

Оценка действий в качестве рациональных или иррациональных зависит от телеологически ангажированной семантико-аксиологической сети, в рамках которой они осуществляются.

Начиная, наверное, с Макса Вебера, феномен рациональности окончательно получает статус комплексного феномена в том смысле, что говорить в контексте социальной науки о некой рациональности «вообще» непродуктивно. Лучшим решение будет, по мнению Вебера, а также его сторонников и комментаторов, рассуждать о типах рациональности, значительно отличающихся друг от друга и структурно, и функционально и определяемых, в свою очередь, тремя из четырех типов действий: традиционным, ценностно-рациональным и целерациональным действиями. В рамках разговора о рациональности, наибольший интерес представляют последние два (учитывая, что традиционный тип включается с приведенную схему далеко не на полных правах), а точнее возникающие на их основе типы рациональности: ценностно-ориентированная рациональность и целерациональность соответственно.

Актуальная динамика труда. «Неотчужденный труд»

Хронотоп, сопутствующий деятельности, производной от второго, сохранившего «ремесленное наследие» маркерного типа, т.е. демонстрирующей сравнительно-высокий уровень богатства внутреннего содержания, обладает следующими характеристиками: a) читаемая, но, в то же время, «динамичная» граница между рабочим и свободным временем; b) «динамичная» граница между рабочим и свободным пространствами, обуславливающая возможность в той или иной степени полной трансформации одного в другое (например, дом-мастерская); c) наличие, наряду с внешним, внутреннего источника регламентации «временных» и «пространственных» требований в рамках рабочего процесса в лице самого работника.

Заметно отличающуюся пространственно-временную организацию предполагает деятельность, которую следует отнести к третьему маркерному типу. Сущностные характеристики ее хронотопа таковы: a) отсутствие фактической (не юридической) границы между рабочим и свободным временем -темпоральная гомогенизация; b) отсутствие границы, строго разделяющей пространство работы и пространство досуга - пространственная гомогенизация; c) приоритет внутреннего источника «временных» и «пространственных» требований в рамках уже почти единого деятельностного процесса со стороны самого участника.

Однако пойетически-ориентированное пространство-время само по себе не является достаточным условием для осуществления деятельности третьего вида. В его рамках вполне может реализовываться и отчужденная, имеющая исключительно внешний мотив деятельность, приводящее к вырождению «творчества» в имитацию «творчества», схожую со своим истинным аналогом лишь во внешнем облике (близкая по смыслу аналогия - карго-культ).

Тем не менее, некие, пусть и имеющие вероятностный характер, выводы о том, какой вид деятельности является преобладающим в жизни индивида (отчужденный, частично-отчужденный или неотчужденный труд, учитывая всю «ограниченность» данной схемы), можно сделать исходя из анализа пространственно-временных характеристик его труда и досуга. И наоборот – характер деятельности позволяет заключить о обрамляющем ее хронотопе (такое движение логики, по моему мнению, будет более корректным).

В условиях хронотопа конвейера (фиксированные рабочая позиция и время на выполнение операции, монотонный ритм etc.) вряд ли имеются основания говорить о творческом характере деятельности индивида. Если же речь идет, например, о пространстве-времени ремесленной мастерской современного типа, ситуация выглядит иначе хотя бы в виду ощутимо большей степени свободы занятого в ней индивида. Хронотоп офиса нового типа или современного научного центра будет являться еще более «свободным» и перспективным в плане творческого потенциала. Аналогичная логика действует касательно пространства-времени досуга. Иными словами, характер деятельности индивида, а точнее степень богатства ее содержания, дает возможность заключить о неких общих чертах того, что он выберет в качестве досуга. Справедливо и обратное – досуговое поведение может косвенно свидетельствовать о преобладающем виде деятельности, что доказывают результаты, полученные в ряде социологических исследований [См.: Parker, 37-39].

Деятельностная интерпретации указанного феномена является эвристически выгодной и обладает диагностическим потенциалом, а семантическая сборка понятия «неотчужденный труд», осуществленная на ее основе, отвечает требованиям логической состоятельности.

Суть предлагаемой интерпретации заключается в следующем. Уникальной чертой рассматриваемого фенмоена полагается т.н. сдвиг мотива на цель или, что то же самое, интериоризация мотива – превращение внешней мотивации во внутреннюю, - что становится возможным лишь при условии высокого уровня богатства внутреннего содержания деятельности. Исходя из этого, примитивные, десемантизированные и, следовательно, отчуждающие деятельности, в которых «рабочее поведение» индивида сводится к выполнению простейших операций, в подавляющем большинстве случаев «обречены» на внешнюю мотивацию. Таким образом, отчужденный труд – это всегда труд, имеющий внешнюю мотивацию. Когда же речь идет о неотчужденном труде, под ним следует понимать продуктивную деятельность, имеющую цель в самой себе: мотив и цель в данном случае совпадают.

Эвристическая выгодность данной интерпретации и осуществлённой на ее основе семантической сборки выражается в возможности сохранения натурального дискурса и привлечении минимума допущений, не имеющих прямой и ясно читаемой связи с используемым концептуальным аппаратом. Ключевые элементы интерпретационной схемы, а также выводы, сделанные на их основе, являются открытыми для теоретической и эмпирической проверок.

Диагностические возможности могут быть развернуты несколькими способами. Речь может идти о прямой и косвенной диагностике. К первой относятся: a) анализ специфики переходов на уровне действий и операций, определение вектора и прогнозируемой частоты этих переходов (и, в этом смысле, частоты появления новых задач), предполагающихся для избранной деятельности, что позволит адекватно оценить уровень богатства внутреннего содержания деятельности; b) определение истинного типа мотивации индивида через соотнесение поведенческих стратегий, используемых индивидом в процессе его актуальной деятельности, с декларируемым им мотивом (с помощью логики и элементов теории игр). Ко второй: a) анализ хронотопа деятельности индивида; b) анализ хронотопа его досуга.

Семантическая сборка понятия «неотчужденный труд» включает в себя следующие ключевые элементы: a) подлинная интериоризация мотива как генеральный смысл; b) высокий уровень богатства содержательной стороны деятельности, благодаря которому сдвиг мотива на цель становится возможным; c) «свободный» тип хронотопа, в рамках которого деятельность находит полноценную реализацию. Исходя из этого, дефиниция понятия может выглядеть следующим образом: неотчужденный труд (в его процессуальном аспекте) – это целесообразная деятельности индивида, имеющая результатом своего осуществления материальный и/или нематериальный продукт, при атрибутивном условии совпадения ее мотива с ее же целью. При этом отождествление «творческого труда» и «неотчужденного труда» оказывается, в конечном счете, неправомерным, поскольку генеральным смыслом здесь является именно интеориоризация мотива, в своей «позитивной» форме возможная и вне полноценного творческого процесса.

В результате изучения данной главы студент должен:

знать

• теоретические и практические подходы к определению источников и механизмов обеспечения конкурентного преимущества организации;
• основы методологии управления персоналом;

уметь

Принимать участие в разработке корпоративных, конкурентных и функциональных стратегий развития организации в части управления персоналом;

владеть

Методами разработки и реализации стратегий управления персоналом.

Категориальные представления о труде и их современная интерпретация

Все существующие представления о труде можно поделить на бытовые и научные. В обыденном представлении труд человека является самым простым явлением в его жизнедеятельности. Поэтому на поверхностный взгляд кажется, что процесс труда легко поддается исследованию и изучению. Труд для человека может быть как суровым наказанием, так и радостью. Чем он будет являться – каторгой или счастьем – зависит от организатора трудовой деятельности.

В экономической теории труд является одной из базовых категорий. Родоначальники классической политэкономии (У. Петти, А. Смит, Д. Рикардо) понятие "труд" рассматривали как особый специфический товар. А. Смит, например, считал, что труд – это любая производственная деятельность человека.

Вплоть до начала XXI в. труд в основном рассматривался в категориях, ориентированных на взгляды политэкономов XIX в. Традиционно его определяли как целесообразную деятельность человека, направленную на сохранение, видоизменение, приспособление среды обитания для удовлетворения своих потребностей, на производство товаров и услуг.

В последующие периоды в подходах к труду акцентировалось внимание не на процессе взаимодействия человека с природой, а на определенных отношениях между его участниками. При этом подчеркивалось, что труд имеет двойственную природу, ибо представляет собой как средство "обмена веществ" между человеком и природой, так и средство общения между людьми в процессе производства.

Данное определение характерно для политэкономической науки, где предпочтение отдавалось проблематике физического труда. Считалось, что "...процесс труда включает в себя три момента:

• 1) целесообразную деятельность человека, или сам труд;
• 2) предмет труда;
• 3) орудия производства, которыми человек действует на этот предмет" . Из всех этих определений вытекает, что субъектом труда является человек.

Сторонниками неоклассической экономической теории понятие "труд" трактуется как фактор производства наряду с "землей" и "капиталом", который вливается в процесс производства через усилия отдельных индивидов и не является уникальным источником создания стоимости.

Ряд авторов определяют труд как "целесообразную деятельность по созданию материальных и духовных благ, необходимых для удовлетворения потребностей каждого индивидуума и общества в целом", т.е. подчеркивается его целесообразность и нацеленность на конечный результат, отличающая осмысленный труд человека от деятельности животных, напоминающей труд, но носящей инстинктивный характер (белка собирает орехи, медведь – мед, пчелы делают соты)" .

Абстрактный труд в материально-вещественном плане есть не что иное, как затраченная человеком энергия (умственная, физическая) в общественном плане – это отношение между людьми по поводу затраченной энергии на производство товаров в условиях товарного производства. В процессе производства и изготовления товара расходуется не рабочая сила, носителем которой является человек, а энергия человека (мозга, мускулов и пр.).

Благо – это все то, что заключает в себе определенный положительный смысл: предмет, явление, продукт труда, удовлетворяющий ту или иную человеческую потребность и отвечающий интересам, целям, устремлениям людей. Иногда блага рассматриваются как воплощенная полезность, под которой могут пониматься не только продукты труда, но и плоды природы.

Услуга – это целесообразная деятельность человека, результат которой имеет полезный эффект, удовлетворяющий какие-либо потребности человека. Их удовлетворение воспринимается людьми как потребление (приобретение) блага. Деятельность брокера или биржевого спекулянта, безусловно, является трудовой, хотя они не создают благ, а лишь перераспределяют их между людьми, оказывая им тем самым определенные услуги. Принцип созидания благ должен распространяться и на те виды деятельности, которые связаны с обеспечением и обслуживанием процессов смены собственности на те или иные товары.

Труд одновременно выступает и как процесс взаимодействия человека с природой, в результате которого создаются различные блага и происходит адаптация человека к внешней среде, и как определенные отношения между его участниками, в результате которых осуществляется воздействие как на внешнюю среду, так и на собственно человеческую природу.

При этом практически все современные исследователи признают, что труд как фактор производства является уникальным, требующим особого подхода к его изучению. Однако анализ специфики труда как фактора производства требует прежде всего рассмотрения особенностей труда во всем многообразном спектре человеческой деятельности.

В рыночной экономике к труду относится не только труд по найму, но и трудовая деятельность в рамках домашнего хозяйства. Под домашним производством в современной экономике труда понимается нерыночная трудовая деятельность, не приносящая домохозяйству денежных доходов: выращивание продуктов питания и их заготовка, приготовление пищи, ремонт своими силами дома, машины или бытовой техники, уборка квартиры, уход за детьми и т.п.

• 1) онтологическая категория, исходящая из того, что труд – это реализованная природа человека как личности и представителя вида, в отдельных случаях даже биологического царства. Каждый человек в своей жизни чего-то достиг, что-то создал (а может, разрушил). Современная наука пытается измерить эти достижения;
• 2) гносеологическая категория, вскрывающая отношения трудового самопознания к тому труду, который необходимо осуществлять (сам труд рассматривается в категориях смысла жизни человека). В этом контексте необходимо говорить о том, что́ отличает одного субъекта от другого. Выделяют два класса индивидных свойств:
  • – первичные индивидные свойства связаны с половозрастными и индивидуально-типическими (конституционные особенности, нейродинамические свойства мозга, особенности функциональной асимметрии больших полушарий);
  • – вторичные индивидные свойства – динамика психофизических функций и сфера органических потребностей. Таким образом, в XXI в. в науку о труде пришла человеческая индивидуальность;
• 3) социальная категория. Из всех наук, которые "растворили" в своем предмете представления о труде, социология в наибольшей степени разработала понятийный аппарат, позволяющий корректно подходить к изучению этого сложнейшего явления;
• 4) культурологическая категория, включающая в себя изучение высших достижений национальных культур и всей мировой культуры. Культурологическое рассмотрение труда связано с такими понятиями, как "культура и труд", "труд и его влияние на культурные запросы", "бытие и сознание";
• 5) этическая категория, выраженная через отношения "моральная оценка и самооценка личности собственной трудовой деятельности", "моральный выбор и самопроектирование технологий труда", "проблема соизмеримости ценностей и долга в трудовых процессах";
• 6) эстетическая категория, исходящая из отношений: "дизайн бытия – хаос потребностей", "прекрасное и безобразное", "возвышенное и низменное", "героическое и предательствующее";
• 7) бытовая категория, выражаемая посредством понятий "рабочее место", "организация жизненного пространства", "распределение трудовых ролей", "городской и деревенский труд";
• 8) геронтологическая категория, выражаемая через гамму понятий, связанных с трудом пожилых людей и уходом за пожилыми людьми;
• 9) кризисологическая категория. В этом случае изучаются враждебность, деструктивность окружающей среды. Деструктивная сторона жизни изучается различными науками, в частности кризисологией. Труд может облагораживать, но нередко бывает и наказанием. Особенно это проявляется в настоящий период, когда со стороны работодателей стала возникать целая гамма новых требований к работникам;
• 10) валеологическая категория. В этом случае подчеркивается значимость психического и физического здоровья человека как жизненной основы и фундамента трудовых процессов;
• 11) инженерная категория. В последнее время получили развитие науки, связанные с проектированием трудовых процессов;
• 12) инновационная категория. Трудясь, человек не только изменяет мир вокруг себя, но и изменяется сам. Баланс этих изменений вещь весьма хрупкая и до необычайности сложная;
• 13) экологическая категория. Труд был, есть и будет всегда экологически значимым феноменом. Именно через труд человек готовит в настоящее время глобальную экологическую катастрофу. И это делает труд другой новой категорией, которая является детищем возросших возможностей;
• 14) рискологическая категория. Хотя риск возникает от любого вида деятельности, только сейчас проявляется осознание необходимости более детального изучения и создания систем рискозащиты самого труда и одновременно от труда;
• 15) синергетическая категория. Синергетика труда только осознается современной наукой, хотя труд синергетичен в своей основе. Синергетичность труда строго коррелирует с его системностью;
• 16) эргономическая категория. Термин "эргономика" впервые предложен в 1921 г. В. Н. Мясищевым и В. М. Бехтеревым. В 1949 г. группа английских ученых во главе с К. Мареллом организовала Эргономическое общество, после чего и началось широкое распространение термина;
• 17) военная категория, представленная через понятия: "труженик-воин", "военное мастерство", "труженики тыла" и т.д.;
• 18) управленческая категория. В литературе конца XX в. обычно выделяют ряд этапов .

Первый этап связывают, как правило, с работами Ф.У. Тейлора – основателя "научного менеджмента". Он впервые поставил проблему управления человеком (работниками) как специфическую научную дисциплину, имеющую свой категориальный аппарат.

Главная задача системы Тейлора – это "обеспечение максимальной прибыли предпринимателя в соединении с максимальным благосостоянием для каждого рабочего".

Второй этап связывают с концепцией "человеческих отношений", которая рассматривает факторы удовлетворенности трудом, лидерства, сплоченности (Э. Мейо, Ф. Ротлисберг, А. Маслоу и др.). В дальнейшем все это получило развитие в концепциях "обогащения труда", "гуманистического вызова", где на первое место вышли психологические и экономические факторы труда, в доктрине "качества рабочей жизни", в концепциях "гуманизации труда" как попытке синтеза тейлоризма и "человеческих отношений". Особое место занимают также теории трудовой мотивации (А. Маслоу, Ф. Херцберг, Д. Макгрегор) и др.

В 1970-е гг. в США концентрируется внимание на представлениях о "качестве жизни" (термин введен еще в 1950-е гг. Д. Рисманом и Дж. Гелбрейтом), "обогащении труда" (термин ввел в 1960-х гг. Л. Дэвид), которые связаны с теориями постиндустриального общества.

Третий этап. На Западе, особенно в США, с 1990-х гг. интенсивно развивается новое направление, получившее название "обучающиеся организационные системы". Основополагающие идеи данного направления почерпнуты из кибернетики. Подход, рассматривающий организацию как обучающуюся, синергетически отвечающую на различные изменения систему, был частично провозглашен в книге П. Сенге "Пятая дисциплина. Искусство и практика самообучающейся организации" .

Основой подхода, развиваемого на данном этапе, является переход от понимания труда в традиционном представлении к интеллектуальному труду.

С экономической точки зрения труд – это процесс сознательной, целенаправленной, созидательной, легитимной деятельности людей по производству материальных и духовных благ, предназначенных для удовлетворения как личных, так и общественных потребностей. Его функции представлены на рис. 1.1 и 1.2.

В обширной литературе, посвященной различным аспектам труда, вопрос о совокупности функций труда не получил еще комплексного освещения. Политэкономы рассматривают

Рис. 1.1.

Рис. 1.2.

преимущественно первую и вторую функции (труд как способ удовлетворения потребностей и созидатель вещественного богатства). Философы и социологи в зависимости от проблематики своих исследований – одну из трех остальных функций (труд как средство формирования человека, или как сила, совершенствующая общество, или как основа прогресса свободы), при этом понятие "функция труда", как правило, не применяется. Как примеры немногих исключений можно указать работу Р. Геллнера, в которой рассматриваются две функции труда -– труд как средство к жизни и труд как творец и преобразователь человека

Итак, мировоззренческие последствия возникновения земле­делия носят поистине ошеломительный характер. Но они будут выглядеть еще более значительно, если принять во внимание те жертвы, на которые вынужден идти первобытный человек, изо­бретающий земледелие и постепенно превращающий его в основ­ной источник своего пропитания.

Парадокс заключается в том, что человек преодолевает абсо­лютную зависимость от мифа, но зато попадает в рабскую зави­симость от труда. И это воистину странный обмен. Абсолют ми­фологической зависимости обменивается на абсолют трудовой зависимости, и решительно невозможно на первых порах понять, что могло подвигнуть неолитического человека на такую сущест­венную перемену. Целевая деятельность, с которой связан внача­ле земледельческий, а впоследствии и всякий иной производи­тельный труд, вовсе не выглядит при ближайшем рассмотрении неким благом, а, скорее, походит на ниспосланное человеку наказание. Ведь зависимость от мифа - это то, что, между про­чим, создает чувство покоя и стабильности: люди каменного века не знают невротических стрессов. Наоборот, с возникновением зависимости от труда впервые возникает эпоха невротических перенапряжений и стрессовых срывов.

Впрочем, вопрос о трудовой зависимости, да и вообще о труде требует специальных пояснений, поскольку широко распростра­ненным является использование термина "труд" по отношению к деятельности палеолитического человека, начиная с самых ран­них ступеней антропогенеза. В частности, до сих пор широкое хождение имеют представления о роли трудового фактора в про­цессе формирования человеческого общества. Однако осущест­вленная выше реконструкция человеческой деятельности в до-земледельческих обществах делает совершенно неприемлемым

использование термина труд" в отношении этой деятельности. И, прежде всего, потому, что семантика слова "труд" однозначно содержит в себе предположение некоторой цели.

Труд - это не что иное, как целевая и целесообразная деятель­ность. Притом это деятельность, совершаемая с производитель­ными целями: например, целью труда может являться создание каких-то предметов. Однако в первобытном обществе эпохи каменного века, как это было показано выше, производительная деятельность (каменная индустрия) принципиально не может быть охарактеризована в качестве целевой, коль скоро основной дви­жущей силой этой деятельности является миф. А это и значит, что деятельность по производству каменных орудий не может быть определена в качестве трудовой.

Разумеется, палеолитическому человеку знакомы целевые формы деятельности. Однако в том-то и состоит суть дела, что эти формы деятельности никак не могут быть определены в каче­стве производительных: ведь это деятельность по добыванию про­питания, т.е. охота и собирательство. И, поскольку ни охота, ни собирательство не являются производительными формами дея­тельности, то очевидно, что категория "труд" к ним так же не применима.

Итак, целевые формы деятельности первобытного человека не являются производительными, а производительные - не являют­ся целевыми. И потому ни в том, ни в другом случае нельзя гово­рить о феномене труда.

Да и с точки зрения этнографических наблюдений повседнев­ная деятельность палеолитического человека никак не может быть названа трудовой: ведь он не добывает себе пропитание в поте лица своего, как вынужден это делать земледелец, работающий от зари до зари. Основное времяпрепровождение первобытного человека - это участие в разнообразных магических церемониях, ритуалах и обрядах. Причем вовсе не обязательно, чтобы эти обряды и церемонии имели характер бурных празднеств - ска­жем, у тасадеев принято просто по многу часов сидеть вместе, но в полном молчании, а в племени кунг "две трети жизни уходит либо на посещение друзей и родственников, либо на прием гос­тей" 2 . Таким образом, повседневная жизнь доземледельческого человека - это по преимуществу празднество, ритуал, обряд, но никак не тяжелая трудовая деятельность. А добывание пропита­ния для него, как уже говорилось, это ОХОТА, которая во многом построена на игре и азарте, но никак не на тяжком труде, и сам термин "охота" в этом плане более чем показателен. Охота - это ведь и есть то, чего "хочется", то, чего "охота", то, что соверша­ется "в охотку", а не под давлением жесткой внешней необходи­мости. Причем собирательство - второй традиционно указывае­мый источник пропитания - это тоже своеобразная охота, игра, азартный поиск, но не изнуряющий труд. И в том, и в другом случаях применение термина "труд" выглядит как минимум не­уместно.

Что же касается изготовления разнообразных культурных и культовых предметов из камня, дерева или кости (и, в частности, тех предметов, которые мы называем по привычке орудиями тру­да, но которые в реальном своем функционировании, очевидно, являлись чем-то гораздо большим), - то оно встроено у первобыт­ного человека в структуру празднеств и ритуалов, и осуществля­ется им, как это было показано выше, по законам мифа, а не по законам внешней целесообразности, т.е. тоже является своеоб­разной игрой, но никак не трудом. Палеолитический человек во­все не трудится в нашем понимании: он, скорее, как актер на сцене разыгрывает некоторую форму трудовой деятельности, ко­торую ему предписывает миф и обряд. И занимаясь изготовлени­ем каменных орудий, он руководствуется в своей деятельности не столько соображениями прагматической целесообразности, сколь­ко потребностью в исполнении соответствующего обряда, потреб­ностью, которая инициируется в нем мифом.

Складывается ощущение, что первобытные люди вообще не склонны заниматься добыванием хлеба насущного как некоей специализированной трудовой деятельностью. Во всяком случае, структура повседневного времени первобытного человека тако­ва, что в ней попросту не остается места для труда. Часть этого времени занимают охота и собирательство - целевые формы де­ятельности, не являющиеся трудом. А все остальное время - это время культурной самореализации человека в системе обрядов и ритуалов, и, в том числе, обрядов и ритуалов производитель­ных. Это та сфера, которая на современном языке называется "сферой быта", но которая для палеолитического человека яв­ляется сферой подлинного культурного бытия. Причем произ­водительные ритуалы этой сферы включают в себя не только производство каких-то предметов из камня, дерева или кости, но и всю совокупность того, что можно было бы назвать домаш­ним хозяйством: искусство выделки шкур, искусство кулинарии и т.д. - все это в равной степени является феноменом быта, который есть сфера культурного бытия палеолитического чело­века.

Быт палеолитического человека совершенно лишен привкуса той неприятно-рутинной и весьма утомительной деятельности, каковой является быт во все последующие времена. По своему внешнему рисунку он представляет, скорее, совокупность раз­личного рода духовных практик, ритуально-магических игр. Сама повседневная ткань этого быта выглядит как причудливое пере­плетение многих сотен ритуалов и обрядов, а так называемое "до­машнее хозяйство" оказывается искусно вплетено, встроено в структуры этих магических обрядов и ритуалов. Достаточно ука­зать на факт многомесячного продолжения некоторых церемо­ний и обрядов в австралийских племенах 3 . Как правило, практи­куемые обряды крайне сложны, требуют изощренной подготовки и участия всех членов общины. И понятно, что такого рода то­тальный характер обрядов и церемоний в первобытном обществе

делает практически невозможной какой бы то ни было быт, какое бы то ни было домашнее хозяйство за пределами мифа.

И это самое поразительное в феномене палеолитического быта: он одновременно является палеолитическим производством, па­леолитическим домашним хозяйством и непосредственным быти­ем палеолитической культуры. Во все последующие эпохи быт принципиально отделен от производства, и уж во всяком случае не является сферой производства культуры. Для современного человека единственное, что из перечисленного ряда ассоциирует­ся со словом "быт", - это рутина домашнего хозяйства. Для пале­олитического же человека быт это сфера материального и духов­ного производства, это сфера производства самой культуры, это воистину сфера человеческого БЫТИЯ в культуре.

Между прочим, трудный, трудовой характер земледелия свя­зан, конечно же, вовсе не с тем, какое количество энергозатрат требуется на осуществление тех или иных земледельческих опе­раций, а с чем-то принципиально иным. Хочу в этой связи обра­тить внимание на одно недоразумение, до сих пор бытующее в этнографической литературе Это недоразумение связано с опре­делением сравнительной трудоемкости различных видов деятель­ности при переходе к производящему типу экономики. Мол, за­меряя расход килокалорий на единицу времени у охотников и земледельцев, можно определить, какой из этих двух видов де­ятельности является более... трудоемким.

Так, в современном академическом издании, выпущенном под редакцией уважаемых ученых и имеющем весьма представитель­ный состав участников, рассматривается вопрос о том, какая из двух исторических форм обеспечения себя продовольствием яв­ляется более трудоемкой. И основанием для выводов такого рода служат... тщательные сравнительные замеры энергозатрат пред­ставителей первобытных народов, занимающихся охотой и при­митивным земледелием. При этом процесс охоты и собирательст­ва совершенно уверенно именуется "формой ТРУДОВОЙ актив­ности" и не ставится под сомнение, что энергозатраты можно рас­сматривать в качестве критерия ТРУДОемкости.

"Было проведено... два сравнительных исследования затрат энергии при обоих видах трудовой активности. У папуасов о-ва Новая Гвинея мужчины в процессе охоты на мелких животных и птиц расходовали 3,3-3,6 ккал/мин..., а при работах, связанных с подсечно-огневым земледелием, - 2,6-6,5 ккал/мин. Затраты энергии у женщин, занимавшихся земледелием, составили здесь 2,4-4,5 ккал/мин... У индейцев мачигенга (Перу) энергоотдача мужчин... равнялась 5,7 ккал/мин при охоте на мелких живот­ных и птиц и сборе диких растений и 5,4 ккал/мин при заняти­ях подсечно-огневым земледелием; у женщин соответственно 5,2 ккал/мин при собирательстве и 3,1 ккал/мин при полевых ра­ботах. Для Западной Африки получены лишь данные о трудоем­кости подсечного земледелия: мужчины - 3,2-9,6, женщины - 4,4-5,4 ккал/мин..." 1 .

Что ж, с точки зрения энергетических затрат разница и в самом деле невелика. Но разве в энергетических затратах дело? Автор ведет свои рассуждения так, будто азартно-игровая деятельность охотника или собирателя (пускай и чрезвычайно энергоемкая) вообще может быть рассмотрена в качестве трудовой. Но разве способен объяснить расчет килокалорий, расчет энергетических затрат то очевидное обстоятельство, что охотник - во все времена! - получает странное удовлетворение от самого процесса охоты -совершенно независимо от того, оказывается она результативной или нет? Охота и собирательство во все времена являются фор­мами эмоциональной разрядки, в которых человек оказывается движим естественным игровым азартом ничуть не меньше, чем его непосредственные животные предки. В конце концов, охотой и собирательством занимается любое животное - однако никому не придет в голову рассуждать о трудоемкости собирательской деятельности у обезьян или о трудоемкости охоты у львов. Даже при самых больших расходах энергии охотник не чувствует утом­ленности и психологической выжатости; причем первобытный охотник и собиратель едва ли отличается по этому параметру от охотника и собирателя современного. И наоборот: земледелец способен испытать удовлетворение от вида собранного урожая, но сам процесс возделывания земли воспринимается им как тя­гостная необходимость, как тяжелый труд, смысл которого можно обнаружить только в БУДУЩЕМ - в будущем урожае, ради ко­торого, собственно говоря, только и работает земледелец, ради которого только и совершается "жертвоприношение труда".

Доводя логику автора до абсурда, можно замерить энергозат­раты охотника, грибника, а также футболиста, боксера или пры­гуна с шестом. И может оказаться, что деятельность последнего наиболее энергоемка. Но какое отношение это имеет к проблеме ТРУДОемкости? Весьма трудоемок труд бухгалтера - но велики ли его энергозатраты? И наоборот, чрезвычайно затратна с энер­гетической точки зрения деятельность болельщика на стадионе, -однако кто отважится назвать его деятельность "формой трудо­вой активности"? В том-то и состоит суть дела, что проблема труда - это вовсе не проблема энергозатрат. И сколько бы кило­калорий в единицу времени ни тратил первобытный охотник, -его деятельность ни при каких обстоятельствах не может быть названа трудовой.

Время производства у первобытного человека - это время, ко­торое либо предшествует охоте (скажем, в форме изготовление орудий охоты) и время, которое идет вслед за охотой (когда при­ходится тем или иным образом "культурно обрабатывать" добы­тые продукты). И это возвращает к изложенной выше концепции производства как деятельности, которая по своей сути сверхбиологична и детерминирована не животной потребностью насыще­ния желудка, а мифологической потребностью культурного дея­ния. Дикие звери тоже выходят на охоту, но они ничего не про­изводят, готовясь к охоте, и не занимаются столь странной и

нелепой с биологической точки зрения деятельностью, как кули­нарная обработка охотничьих трофеев. Таким образом, челове­ческое производство как надбиологический феномен обрамляет охоту, но сама охота не производительна, и, тем более, не явля­ется формой труда.

В этой связи выглядят совершенно неуместными рассуждения различных авторов относительно того, сколько времени "трудит­ся" первобытный человек, добывая себе пищу посредством охо­ты. А такие рассуждения весьма и весьма распространены, и не­редко представлены в работах весьма солидных исследователей и научных коллективов. Скажем, В.Р.Кабо так рассуждает отно­сительно "трудовой деятельности" бушменов кунг: "Для того, чтобы обеспечить себя достаточным количеством пищи каждому взрослому, достаточно было трудиться 2,5 дня в неделю, считая рабочий день равным 6 ч, что составляет 2 ч. 9 мин. в день" 5 . Под "трудом" в этом рассуждении автор однозначно понимает охоту и собирательство. "Здесь не учтено время, затрачиваемое на приготовление пищи и изготовление орудий" °, - подчеркива­ется далее.

Иначе говоря, автор хронометрирует время, проводимое буш­менами кунг на охоте, но называет это время почему-то временем труда. И эту трактовку охоты (в широком смысле этого слова, включая сюда "тихую охоту", т.е. собирательство) в качестве труда следует признать общераспространенным заблуждением в совре­менной литературе, посвященной анализу первобытных обществ.